У меня ли не жизнь? Чуть заря на стекле
Начинает лучами с морозом играть,
Самовар мой кипит на дубовом столе
И трещит моя печь, озаряя в угле
За цветной занавеской кровать!
Я стихотворству, ты изданью
От юных лет обречены,
Мы водохлебы, по преданью
Нижегородской старины.
Струями волжской Ипокрены
Вспоили щедро нас Камены
И Мусагета водомет.
Теперь фонтан его поет
В лугах лазурной Альционы.
Заветы Пушкина храня,
Ты отблеск чтишь его огня
И красоты его законы;
За то несу тебе я в дар
Мой одинокий самовар.
Твой взор ― вечерняя истома.
Твой голос ― нежная свирель.
Ты из семейного альбома
В прозрачных красках акварель.
На серо-матовой странице
Рисую тонкие черты:
Блестят плоды, сверкают птицы,
К озерам клонятся цветы.
Зачем на светлой акварели
Нельзя мне вечно быть с тобой,
Хотя бы в виде той газели
Иль этой чайки голубой?
Млечный Путь дрожит и тает,
Звезды искрятся, дыша,
И в безбрежность улетает
Одинокая душа.
В ледяном эфире звонко
Трепетанье белых крыл:
Это светлый дух ребенка
К вечной тайне воспарил.
Очарован мир надзвездный,
Млечный Путь струит лазурь,
Величаво дышат бездны
В тишине грядущих бурь.
Как ты пленил меня небрежною отвагой,
Суровый юноша в бобрах, со шпагой.
Заря пылала, щеки пламенели.
Ты помнишь: пир шумел, цыгане пели?
Вчера на улице ты собирал окурки,
Засаленный, опухший, в рваной куртке.
Я издали узнал твою походку
И, отвернувшись, дал тебе на водку