Вы за «Онегина» советуете, други,
Приняться мне опять в осенние досуги.
Вы говорите мне: он жив и не женат.
Итак, еще роман не кончен — это клад:
Вставляй в просторную, вместительную раму
Картины новые — открой нам диораму:
Привалит публика, платя тебе за вход —
(Что даст еще тебе и славу и доход).
Пожалуй, я бы рад —
Так некогда поэт…
26 мая 1828
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
(Лагерь при Евфрате).
Не пленяйся бранной славой,
О красавец молодой!
Не бросайся в бой кровавый
С карабахскою толпой!
Знаю, смерть тебя не встретит:
Азраил, среди мечей,
Красоту твою заметит —
И пощада будет ей!
Но боюсь: среди сражений
Ты утратишь навсегда
Скромность робкую движений,
Прелесть неги и стыда!
Могущий бог садов — паду перед тобой,
Прияп, ты, коему все жертвует в природе
Твой лик уродливый поставил я с мольбой
[В моем смиренном огороде],
Не с тем, чтоб удалял ты своенравных коз
И пти[чек] от [плодов] и нежных <и> незрелых,
Тебя украсил <я> венком <из> диких роз
При пляске поселян веселых
Менко Вуич грамоту пишет
Своему побратиму:
«Берегися, Черный Георгий,
Над тобой подымается туча,
Ярый враг извести тебя хочет,
Недруг хитрый, Милош Обренович.
Он в Хотин подослал потаенно
Янка младшего с Павлом.
Осердился Георгий Петрович,
Засверкали черные очи,
Нахмурились черные брови…
О боги мирные полей, дубров и гор,
Мой Аполлон ваш любит разговор,
Меж вами я нашел и музу молодую,
Подругу дней моих, невинную, простую,
Но чем-то милую — не правда ли, друзья?
И своенравная волшебница моя,
Как тихой ветерок, иль пчелка золотая,
Иль беглый поцелуй, туда, сюда летая…
Недавно тихим вечерком
Пришел гулять я в рощу нашу
И там у речки под дубком
Увидел спящую Наташу.
Вы знаете, мои друзья,
К Наташе подкравшись, я
Поцеловал два раза смело,
Спокойно девица моя
Во сне вздохнула, покраснела;
Я дал и третий
Она проснуться не желала,
И тут уже затрепетала.
К. Брюллов. Последний день Помпеи
Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя
Широко развилось, как боевое знамя.
Земля волнуется — с шатнувшихся колонн
Кумиры падают! Народ, гонимый страхом,
Под каменным дождем, под воспаленным прахом,
Толпами, стар и млад, бежит из града вон.
Анна Давыдовна Абамелек-Баратынская
Когда-то (помню с умиленьем)
Я смел вас няньчить с восхищеньем,
Вы были дивное дитя.
Вы расцвели — с благоговеньем
Вам ныне поклоняюсь я.
За вами сердцем и глазами
С невольным трепетом ношусь
И вашей славою и вами,
Как нянька старая, горжусь.
В тревоге пестрой и безплодной
Большаго света и двора
Я сохранила взор холодный,
Простое сердце, ум свободный,
И правды пламень благородный,
И как дитя была добра.
Смеялась над толпою вздорной,
Судила здраво и светло,
И шутки злости самой черной
Писала прямо на-бело.
Колокольчики звенят,
Барабанчики гремят,
А люди-то, люди —
Ой люшеньки-люли!
А люди-то, люди
На цыганочку глядят.
А цыганочка-то пляшет,
В барабанчики-то бьет,
Голубой ширинкой машет,
Заливается-поет:
«Я плясунья, я певица,
Ворожить я мастерица».
Кристал, поэтом обновленный
Укрась мой мирный уголок,
Залог поэзии священной
И дружбы сладостный залог.
В тебе таится жар целебный
Едва уста красноречивы
Тебя коснулися, и вмиг
Его ума огонь игривый
В тебя таинственно проник.
(При посылке бронзового Сфинкса.)
Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?
В веке железном, скажи, кто золотой угадал?
Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец?.
Вот загадка моя: хитрый Эдип, разреши!
Воротился ночью мельник…
Женка, что за сапоги?
Ах, ты пьяница, бездельник,
Где ты видишь сапоги?
Иль мутит тебя лукавый?
Это ведра. — Ведра, право?
Ни во сне, ни наяву
Не видал до этих пор
я на ведрах медных шпор.
Веселый вечер в жизни нашей
Запомним, юные друзья;
Шампанского в стеклянной чаше
Шипела хла́дная струя.
Мы пили — и Венера с нами
Сидела, прея за столом.
Когда ж вновь сядем вчетвером
С блядьми́, вином и чубуками?
Счастлив ты в прелестных дурах,
В службе, в картах и в пирах;
Ты St.-Prиеst в карикатурах,
Ты Нелединский в стихах;
Ты прострелен на дуэле,
Ты разрублен на войне,—
Хоть герой ты в самом деле,
Но повеса ты вполне.
Всей России притеснитель,
Губернаторов мучитель
И Совета он учитель,
А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Б<- - - -> грошевой солдат.
Орлов с Истоминой в постеле
В убогой наготе лежал.
Не отличился в жарком деле
Непостоянный генерал.
Не думав милого обидеть,
Взяла Лаиса микроскоп
И говорит: «Позволь увидеть,
Чем ты меня, мой милый, еб».
Желал я душу освежить,
Бывалой жизнию пожить
В забвеньи сладком близ друзей
Минувшей юности моей.
———
Я ехал в дальные края;
[Не шумных жаждал я],
Искал не злата, не честей,
В пыли средь копий и мечей
Смеетесь вы, <что> девой бойкой
Пленен я, милой поломойкой.
———
Она не старая мигушка,
Не криво<жопая> вострушка
И не плешивая <ебушка>.
Смеетесь вы, что девой бойкой
Пленен я, милой поломойкой.