В темной горнице постель;
Над постелью колыбель;
В колыбели с полуночи
Бьется, плачет что есть мочи
Беспокойное дитя…
Вот, лампаду засветя,
Чернобровка молодая
Суетится, припадая
Белой грудью к крикуну,
И лелеет, и ко сну
Я согрешил против рассудка,
Его на миг я разлюбил:
Тебе, степная незабудка,
Его я с честью подарил.
Я променял святую совесть
На мщенье буйного глупца,
И отвратительная повесть
Гласит безумие певца.
Я согрешил против условий
Души и славы молодой,
Исчезли, исчезли веселые дни,
Как быстрые воды умчались;
Увы! но в душе охладелой они
С прискорбною думой остались.
Как своды лазурного неба мрачит,
Облекшися в бури, ненастье,
Так грусть мое сердце и дух тяготит.
Полина, отдай мое счастье!
Полина! о Боги! почто я узрел
Твои красоты несравненны!
О, для чего судьба меня сгубила!
Зачем из цепи бытия
Меня навек природа исключила
И страшно вживе умер я!
Еще в груди моей бунтует пламень
Неугасаемых страстей,
А совесть, как врага заклятый камень,
Гнетет отверженца людей!
Еще мой взор, блуждающий, но быстрый,
Порою к небу устремлен,
Смейся, Наденька, шути!
Пей из чаши золотой
Счастье жизни молодой,
Милый ангел во плоти!
Быстро волны ручейка
Мчат оторванный цветок;
Видит резвый мотылек
Листик алого цветка,
Вьется в воздухе, летит,
Ближе… вот к нему прильнул…
Под Черные горы на злого врага
Отец снаряжает в поход казака.
Убранный заботой седого бойца
Уж трам абазинский стоит у крыльца.
Жена молодая, с поникшей главой,
Приносит супругу доспех боевой,
И он принимает от белой руки
Кинжал Базалая, булат Атаги
И труд Царяграда — ружье и пистоль.
На скатерти белой прощальная соль,
Там, на небе высоко
Светит солнце без лучей, —
Так от друга далеко
Гаснет свет моих очей!..
У косящата окна
Раскрасавица сидит;
Призадумавшись, она
Буйну ветру говорит:
«Не шуми ты, не шуми,
Буйный ветер, под окном;
«Воды, воды!..» Но я напрасно
Страдальцу воду подавал…А. П<ушкин>
За решеткою, в четырех стенах,
Думу мрачную и любимую
Вспомнил молодец, и в таких словах
Выражал он грусть нестерпимую:
«Ох ты, жизнь моя молодецкая!
От меня ли, жизнь, убегаешь ты,
Умолкло все вокруг меня;
Природа в сладостном покое;
Едва блестит светило дня;
В туманах небо голубое.
Печальной думой удручен,
Я не вкушу отрады ночи,
И не сомкнет приятный сон
Слезой увлаженные очи.
Как жаждет капли дождевой
Цветок, увянувший от зноя,
Итак, узнал я, наконец,
Тебя, Зевес самодержавный!
Узнал, что мир — большой глупец,
А ты — проказник презабавный!
Два металлических кружка
Да два телятины куска
С цепочкой медной за ушами —
Вот тайна молний и громов,
Которыми, как чудесами,
Ты нас стращал из облаков.
«Восторг, восторг, Питомцы Муз
В сей день благословенный,
Наук и щастия союз
Мы празднуем священный! —
К благим летите Небесам.
Обеты и моленье! —
Курись душевный Ѳимиам
К тебе, Благотворенье! —
Как розовой перст
Младой Авроры —
Бесценный друг счастливых дней,
Вина святого упованья
Души измученной моей
Под игом грусти и страданья.
Мой верный друг, мой нежный брат,
По силе тайного влеченья
Кого со мной не разлучат
Времен и мест сопротивленья.
Кто для меня и был и есть
Один и все, кому до гроба
Я видел смерти лютой пир —
Обряд унылый погребенья:
Младая дева вечный мир
Вкусила в мгле уничтоженья.
Не длинный ряд экипажей,
Не черный флер и не кадилы
В толпе придворных и пажей
За ней теснились до могилы.
Ах, нет! Простой дощатый гроб
Несли чредой ее подруги,
Что могу тебе, Лозовский,
Подарить для именин?
Я, по милости бесовской,
Очень бедный господин!
В стоицизме самом строгом,
Я живу без серебра,
И в шатре моем убогом
Нет богатства и добра,
Кроме сабли и пера.
Жалко споря с гневной службой,
Люблю я позднею порой,
Когда умолкнет гул раскатный
И шум докучный городской,
Досуг невинный и приятный
Под сводом неба провождать;
Люблю задумчиво питать
Мои беспечные мечтанья
Вкруг стен Кремлевских вековых
Под тенью липок молодых
И пить весны очарованье
Царь на троне сидит;
Перед ним и за ним
С раболепством немым
Ряд сатрапов стоит.
Драгоценный чертог
И блестит и горит;
И земной полубог
Пир устроить велит.
Золотая волна
Дорогого вина
Как ты божественно прекрасна,
О дева, рай моих очей!
Как ты без пламенных речей
Красноречиво сладострастна!
Для наслажденья и любви
Ты создана очарованьем;
Сама любовь своим дыханьем
Зажгла огонь в твоей крови!
Свежее розы благовонной
Уста румяные твои;
Простерла ночь свои крыла
На свод небес червленый,
Туманы вьются на земле.
В сон легкий погруженный
На камне диком я сижу
В мечтаниях унылых
И в горькой думе привожу
На память сердцу милых.
Вдруг из-за черно-сизых туч
Серебряной струею
Ужель, мой гений быстролетный,
Ужель и ты мне изменил
И думой черной, безотчетной,
Как тучей, сердце омрачил?
Погасла яркая лампада —
Заветный спутник прежних лет,
Моя последняя отрада,
Под свистом бурь, на море бед…
Давно челнок мой одинокой
Скользит по яростной волне,
Кто видел образ мертвеца,
Который демонскою силой,
Враждуя с темною могилой,
Живет и страждет без конца?
В час полуночи молчаливой,
При свете сумрачном луны,
Из подземельной стороны
Исходит призрак боязливой.
Бледно, как саван роковой,
Чело отверженца природы,
Ай, ахти! Ох, ура,
Православный наш царь,
Николай государь.
В тебе мало добра!..
Обманул, погубил
Ты мильоны голов —
Не сдержал, не свершил
Императорских слов!
Ты припомни, что мы,
Не жалея себя,
Нелепин верит — и всему,
И без понятия, и слепо;
Недум, не веря ничему,
Опровергает все нелепо.
Скажите первому шутя,
Что муха нос ему откусит, —
При этой новости он струсит
И вам поверит, как дитя.
Потом спросите вы Недума:
Счастлив ли он своей женой
Я говорил вам — и не раз,
Скажу опять: вы милы!
Особенно когда у вас
Не в милости белилы!
К чему невинная рука,
Рабыня вялой моды,
Таит и кра́дет два цветка
Любимые природы?
Давно ли яркой белизне,
Не радующей взоры,
Там, над быстрою рекой,
Есть волшебное окно;
Белоснежною рукой
Открывается оно.
Груди полные дрожат
Из-под тени полотна;
Очи светлые блестят
Из волшебного окна…
И, склонясь на локоток,
Под весенний вечерок,
Автор
Позвольте вам поднесть
Тетрадь моих стихов…
Читатель
Извольте.
Автор
Прикажете прочесть
С полдюжины листов?